ХАРЬКОВСКИЙ ДЕМОКРИТ

Тысяча первый журнал!

Издаваемый Василием Масловичем

___________________________________

Все в ежемесячны пустилися изданья.

И, словом, вижу я в стране моей родной –

Журналов тысячу, а книги ни одной!

____________________________________

Месяц январь

ХАРЬКОВ,

в университетской типографии, 1816 года

Учреждённый при Императорском Харьковском

университете Цензурный комитет, основываясь на

донесении читавшего сие Сочинение профессора Ивана

Срезневского, печатать оное дозволяет с тем, чтобы по

напечатании до выпуска в публику, представлены были

в Цензурный комитет: один экземпляр для Цензурного

комитета, два для департамента Министерства

просвещения, два для Императорской публичной

библиотеки и один для Императорской академии наук.

Января 7 дня, 1816 года.

Декан Гавриил Успенский*

___________________

От издателя

Вот первая связка

«Харьковского Демокрита» – издатель ещё

не знает, как будут судить об ней; но скоро, – (через два, три дни) он

услышит отзыв просвещённой публики. И – почтёт себя счастливым,

ежели хотя несколько достигнет предназначенной им цели!

За долг особенный полагаю упомянуть здесь о том, что сей

журнал будет наполняться произведениями нашего края. Издатель

позволяет себе помещать и напечатанные пиесы*, но только те, коих

сочинители принадлежат нашему же краю. Во-первых, для того, дабы

познакомить отдалённых читателей сего журнала (издатель льстит

себя надеждою, что таковые найдутся) с произведениями нашими; а

во-вторых, дабы совершенно соблюсти название «Харьковского

Демокрита».

В. М.*

___________________

Издатель вместо «книжки» употребил «связка», дабы не вышло противоречия

заглавному листу Журнала. (Здесь и далее в сносках примечания Василия

Масловича).

ПОЭЗИЯ

Основание Харькова

(Усердно посвящается почтенным гражданам Слободско-

Украинской Губернии)

Часть первая

Глава первая

Полтораста лет назад,

Стары люди говорят,

Подле Лопани* частенько

Яков с Гапкой пел.

Гапка дочь Харька* была

И красавицей слыла,

А Харько был первый житель

В Слободской стране.

Яков был Харька батрак,

Парень бойкий – не дурак‚

И за то любим был Гапкой,

Словно брат родной!

Ежели хотят друзья

Знать подробно от меня,

Что бывало Яков с Гапкой

Меж собой поют?

Коль хотите? – я готов

Рассказать вам их любовь.

Ну, так сядем у камина,

Я начну рассказ:

Чуть Харько куда пойдет,

Яков с Гапкой тотчас вслед,

Бросивши свою работу,

К Лопани спешат.

Там под старым дубом

став,

Нежно друг друга обняв,

Грустно и почти сквозь слёзы,

Песнь сию поют:

ЯКОВ

Гапко, що мені робить?!

Як з тобою різно жить?

Я убогій сиротинка

Полюбив тебе.

А Харько, твій пан-отець,

Не сплете наших сердець.

Як любов мою пронюха,

Лихо буде нам.

ГАПКА

Яків любий, не жалкуй,

Та Гапусю поцілуй;

Хто иміє добру душу –

Не богат хіба?

Розум має хто – здоров,

Має хто таку любов,

Як голубчик Яків має,

Чи ще не богат?

Пень сего дуба и теперь видеть можно недалеко от моста.

ЯКОВ

Та се так, та, не зовсім.

Той багатий в світі сім,

Волів має хто, корови,

Свиней, поросят…

Шапку гарну, та жупан…

Той багатий, той і пан –

Ні, лебедику, Гапуся,

Я не буду твій!

ГАПКА

Я розплачусь, як мала…

Коли хоч, щоб я жила,

Так кажу моєму тату:

«Нехай Яків мій»!

Він за руки візьме нас…

ЯКОВ

Він Гапусі скаже: «Зась!»

ГАПКА

Ні, сего Харько не скаже,

Любе дочку він.

ЯКОВ

Ні, Гапуся, не кажи.

Яківа побережи.

Як Харько про се узнає,

Скаже: «Геть з двора!»

Тогді Яків не барись,

По карасі в річку лізь…

Ні, Гапуся, коли любиш,

Не кажи сего.

Будем жити як живем.

Коли можно одним днем

Забарить розлуку нашу,

То і те гаразд.

ГАПКА

Гарно, Яків, не скажу.

Ось тобі що докажу:

Коли не твоя я жінка,

Дівка цілий вік

___

Тут обнимутся тесней,

Поцелуяся нежней,

Яков с Гапкой расходятся

По своим местам.

Каждый день и каждый миг,

Лишь останутся в двоих,

Яков с Гапкою под дубом

Тож да тож поют.

Так почти они весь год

Подле дуба и у вод

Жизнь счастливу провождали

И завидну жизнь!

Но однажды лютый рок

Вздумал дать им злой толчок.

В упоении восторга…

Их застал Харько.

Он давно их подмечал…

Что ж в душе он ощущал,

Горлиц сих в любви поймавши,

Только знает он.

Праведный смиря свой гнев,

На холме

высоком сев,

Батраку велел и дочке

Подойти к себе.

Им сказал такую речь:

«Вас бы надобно посечь,

Но я сделаю особый

Здесь над вами суд».

Разумеется не так

Говорил Харько козак,

Говорил он им хохлацку,

Не московску речь

«Я, как добрый вам отец,

Вашей дам любви конец,

Только, Яков, ты мне прежде

Службу сослужи».

Речь таковская Харька

Показалась им сладка.

Яков, павши на колени,

Первый говорил:

«Пан – Харько, отдай мне дочь,

Я служить тебе не прочь,

Для Гапуси всё исполню,

Что мне ни велишь».

Что теперь лестница недалеко от присутственных мест.

Речи героев сей баллады должны бы быть на малороссийском языке; но

многие заметили издателю, что это будет шероховато.

Гапка в очередь свою

Речь отцу сплела сию,

Тоже ставши на колени,

Как её дружок.

«Милый батюшка драгой!

Будь лишь только Яков мой,

Предпринять и я готова

Самый тяжкий труд!»

«Встаньте, дети, ладно уж,

Яков, ты ей будешь муж,

Ежели ты мне достанешь

То, что я скажу:

Поезжай-ка в Ахмечеть –

Где татарский хан живет.

С бороды его мне мерзкой

Вырви пук волос».

И сказав сии слова,

Встал украинский глава

И с холма свой путь направил

Прямо в домик свой

Яков же, его батрак

Поражён был этим так,

Что чрез час насилу в память

С Гапкою пришёл.

Оседлал потом коня,

Вместе с Гапкою стеня,

Богатырские доспехи

Он Харька надел.

Хижина Харька по преданию была там, где теперь дом почтенного отца

Андрея Прокоповича.

С двицей простясь, с Харьком,

Бедный Яков с лошаком

В две минуты с половиной

Невидимкой стал.

Что же Гапка? – Ах‚ она

Тяжко сделалась больна,

Чуть ли не была в горячке –

Самый сильный бред...

Хоть Харько её жалел,

Но помочь ей не умел.

Яков был уже далёко –

Он лишь ей бальзам.

Тут Харько мой в первый раз

Слёзы выкатил из глаз,

Кои на седые усы

Падали, дробясь.

А по Феське

, по жене,

Не лились ужель оне?

Феська, с позволенья, ведьма

У Харька была.

Так её он не любил,

Потому и слёз не лил –

Матери ж, отца лишился

Ещё в детстве он.

Но довольно отступать‚

Стану повесть продолжать.

Пан-Харько поплакал – вздумал

Яшку воротить.

И Терешку, и Грицька,

Епымаха и Яцька,

Феська была женой Харька.

Федька, Власа и Юхима…

Всех послал за ним.

Каждый лошадь оседлал,

Вслед за Яковом скакал,

Каждый к ночи возвратился

Без богатыря.

Поскакал Харько бы сам

Вслед по Якова стопам,

Но не знал кому Гапусю

Поручить свою.

Что же делать? Как тут быть?

Как Гапусе пособить?

Бедненькой ей очень трудно,

Дышит чуть она.

Люди вздумали водой

Покропить её святой,

Ставят образ Николая

Над её главой.

Влас, крестясь, поклоны бьёт,

Епымах псалмы поёт,

Юхим с Федькой на коленах.

Плачут Гриць, Яцько…

Все Харька любили дочь,

Все хотели ей помочь.

«Добрая живи, Гапуся!»

Так молились все.

Не взыщите на меня,

Милые мои друзья,

Я прерву в сем месте повесть

До другого дня.

Завтра тоже вечерком,

Как теперь, пред огоньком

Я вам славные походы

Якова скажу.

Много он настроит штук,

Волосов достанет пук

С бороды татарска хана

И Харьку отдаст!

Но скажу вам наперёд,

Я отличный сей поход

Расскажу другим размером,

Этот надоел.

Мслвч.

Продолжение впредь.*

____________________

Песнь луже

Пускай иной, потея годы,

С надсадой трубит страшны оды

Ручьям, озёрам и морям:

Не море, лужу воспеваю;

Грязь в жемчуг я преобращаю,

Ударив лиры по струнам.

___

Судб 6лагоугодно воле,

Чтоб, лужа, ты в несчастной доле

Была других всех ниже вод:

Ручьи нас веселят струями,

Моря приводят в страх волнами;

А лужей брезгует народ.

___

Но насекомы неисчетны,

Для гордых взоров неприметны,

Зрят в луже дивный океан,

И в подлых жабах – страшных ктов!

Четвероногих сибаритов*

Ты вместе ванна и диван:

___

Паш, украшены щетиной,

Презренною твоею тиной

Не променяются на пух;

За бархат грязь они считают

И в роскоши такой не чают,

Что их готовят под обух.

___

Ни пред ручьём, ни пред рекою

Ты ни похвалишься водою;

Но страннику в несносный жар

Вода твоя в степи ливийской,

Или в пустыни аравийской

Небесный кажется нектар.

___

Пространством море пусть гордится,

Шумит волнами и стремится

Достигнуть грозной высоты:

В обширности неизмеримой,

Одним Всесильным обозримой,

И море – лужа, как и ты.

___

Хотя б на дне его лежали

Блестящи бисер и кораллы,

Приманчивы для алчных глаз;

Но что ж, пред мудрыми очами

Столь почитаемые нами

Коралл и бисер – та же грязь!

___

Нет, лужи я не презираю,

Я в луже пользу обретаю:

Наставник лужа для меня –

Читает мне урок прекрасный,

С которым опыты согласны,

Сию нам истину глася:

___

Чей дух ленивый дремлет вечно,

В том мысль и чувствие сердечно,

Как в луже мутная вода;

И праздности его в награду

Пороки в нём, подобно гаду,

Плодятся – множатся всегда!

Нахимов.*

_______________

БАСНИ

Орёл и Стрелок

«Не тронь меня! – Орёл вдруг крикнул на Стрелка. –

Дерзнёт ли выстрелить по мне твоя рука?

Орлов и римляне, и греки уважали,

Священными они нас признавали!» –

«То были римляне! – Стрелок Орлу сказал, –

А ныне люд умнее стал;

Не очень о твоей заботится породе:

Теперь уж не орлы, а попугаи в моде».

Нахимов.

___________

Дуб и Свинья

И свиньи не всегда так хрюкают, как свиньи,

А говорят они подчас и по-латыни!

Легко я это докажу,

Коль анекдот один про свнью расскажу:

Свинья задумала однажды проходиться,

И прямо в лес идёт,

И думает: авось ей там случится

Наполнить свой живот.

И не напрасно так хавронья полагала,

Лишь только в лес она вошла,

Под дубом жёлуди нашла,

И с аппетитом кушать стала.

Досадно дубу, что его

Свинья плод славный пожирает,

А благодарности не знает.

«Не стоишь ты вниманья моего, –

Так, наконец, он к ней вещает: –

О, грубая и глупая свинья,

Ты милостей моих ничуть не понимаешь.

За вкусный плод, который ты съедаешь,

Не смотришь даже на меня». –

«Я б вашей преподобной чести, –

Так говорит свинья в ответ: –

Отвесила поклонов двести

За вкусный ваш обед,

Когда бы ведала я точно,

Что вы бросаете мне жёлуди нарочно».

Мслвч.

______________

Ласточка и Колокол

На башне Колокол висел,

И там же Ласточка гнездилась.

На Колокол вдруг птичка рассердилась:

«Уж ты мне уши прозвенел.

В соседстве жить с тобой моих сил недостанет». –

«Молчал бы, Ласточка, охотно для тебя,

Но что ж? Звонарь меня

За длинный мой язык всегда насильно тянет».

А ты, Глупон, зачем ты подымаешь крик,

Ужели и тебя кто тянет за язык?

Нахимов.

_______________

Книгопродавец и Слон

Зашёл Слон мудрый в книжну лавку.

Зачем? – Не книги ли читать…

Когда не верите, извольте сделать справку,

Из Бори, Плиния, вы можете узнать,*

Сколь в древности слоны учёны были:

Они по-гречески читали-говорили,

И славились большим умом!

Насчёт слонова просвещенья

Во мне нимало нет сомненья –

И в наши времена французским языком

Премножество зверей болтают,

И хорошо язык французский понимают.

Сороки, галки и грачи,

Легазы, мопсы и борзые,

И попугаи толкачи,

Фидельки, шавки и другие –

Изволят так язык французский понимать,

Что, думаю, навряд,

С зверьками сими сговорят

И наши барыни иные!

Зачем же сомневаться нам,

На Плиния не полагаться,

Что мудрым будто бы слонам

По-гречески не можно было изъясняться?

Насчёт учёности Слона

Когда читатель мой уверен,

Я басню продолжать намерен,

И вот она:

Слон «Описание животных» отыскавши,

И со вниманьем прочитавши,

Сначала долго хохотал,

Потом так книжнику сказал:

«Лишь человек, "краса вселенной",

По утверждению писателя сего

Умом один лишь одаренный –

А в прочих зврях нет его!

Но если вникнем в сочиненье,

Как сочинитель судит в нём,

То можно сделать заключенье

Пренеошибочное в том,

Что автор сам, ниж умом,

Ниж инстинктом управлялся,*

Которым нас он всех дарит,

И можно ль, чтобы тот сам не заблуждался,

И мог бы начертить

Всех тварей свойства справедливо,

Кто собственну свою натуру знает лживо?

Смотрите, как он описал

Постельную собачку ложно.

Ах, сколько при дворах ей поучиться должно:

Далёко от дворов собачий род отстал!

А хитростям лисы кто станет удивляться!

Ну может ли она с приказными равняться?

Она перед крючком*

Осёл ослом.

Льва, тигра, леопарда, волка,

За кровожадность все клянут,

И тут,

У автора не много толка.

Как будто люди меж собой

Живут душой одной!

Добычею друг другу не бывают?

Подобно им, они друг друга умерщвляют».

Хозяин книг от этих слов

Пришёл в такое умиленье –

Он пред Слоном был пасть готов.

Чтоб изъявить ему почтенье,

Он скинул шляпу, к мудрецу

С улыбкой ангела подходит

И разговор такой заводит,

Какой приличен лишь купцу:

«Ах, государь милостивейший!

Уж как меня ты одолжил,

Когда бы комментарий злейший

На что-нибудь ты сочинил,

Или из греческой книжонки

Нельзя ли что-нибудь издать?

Я б вам хороши дал деньжонки,

Отнюдь не стал бы прижимать».

В насмешку Слон книгопродавцу

Наморщил длинный хобот свой,

Так отвечал сему мерзавцу:

«Мне нету нужды никакой

В твоих деньгах, приятель мой!

Храни их для себя, да лучше будь умнее.

Пусть люди на людей свой изливают яд,

В них зависть действует сильнее,

Чем ожидание наград».

Мслвч.

_______________

ЭПИГРАММЫ

Испорченный Соловей

Певал Соловушек и складно и согласно,

Бывало все ему дивилися в леску. –

Да что ж с ним сделалось? Все прочь летят – ужасно! –

Он вздумал быть творцом, и в песни ввёл треску!!

Вперёд, коль Соловья испортить не хотите,

Так не во всём его хвалите.

_______________

На худых стихотворцев

Я думал прославлять

Монарший род хвалами;

Но начали перебивать

Пономари колоколами.

Срз.*

_________________

Клеон

Все говорят, Клеон, тебе:

Что ты дитя, и ты бранишься,

Благодари твоей судьбе –

Ты в рай

отсель переселшься.

_______________

Федул

Федул, большое мне ты сделал одолженье,

Что длинное своё читал мне сочиненье!

Как, слушая его, приятно я... заснул!

Бог награди тебя, Федул!

Евангелие от Марка. гл. 10. ст. 14. I5. 16. Евангелие от Матвея. гл. 18. ст. 3.

гл. 19. ст. 14. Первое Послание к Коринфянам. гл. 14. ст. 20. Второе Послание

Петра. гл. 2. ст. 2.

______________

Уверенность

Буду ли я завтра жить?

Я не знаю верно.

Если ж буду завтра жить,

То что буду завтра пить –

Это несомненно.

______________

Арист

Лишь только подана была Аристу трубка,

Он стал кричать как без рассудка:

«О величайший плут Пахом,

Убей тебя небесный гром!

Как быть без совести – без Бога –

Содрать и так божиться много –

И присягать!! – "табак хорош",

Который к чёрту не годится...» –

Арист, зачем тебе сердиться?!

Купец побожится за грош;

А за сто – как не побожиться?!

Мслвч.

_____________________

ЭПИТАФИИ

А. Н. Нахимову

Жалеет Феб и плачут музы!

Нахимов умер – их певец.

В восторге: врач, педант, французы,

Ослы, кокетки, франт и льстец.

Крючки ж – от радости в трактире,

Что нет Нахимова в сем мире!

_____________

Секретарю

Под сею насыпью гниёт известна тварь,

Ей имя: секретарь.

Все знают чрез сие названье,

Что тварей этих цех

Нам дан от Бога в наказанье

За наш великий грех.

____________

Мопсу

Фиделька, Мопинька, предмет нежнейший Лади,

Под этой бронзою сокрыт.

«Ах! Лучше б померли: mon père и mère*, и дяди...» –

Так Ладя в горести вопит:

Согласна бы лишиться Белки!

Чем миленькой Фидельки!»

_____________

Ладиньке

Недолго Ладинька лила по мопсу слёзки.

С печали умерла она

И похоронена.

Недалеко от моськи.

_______________

Лукерье

Гниют Лукерьины здесь кости,

Котора умерла со злости.

Мслвч.

_______________

Карикатура

Рыцарь

Стоит конь бурный у крылечка,

Поднявши вверх своё чело.

Вся в серебре на нём уздечка;

На нём турецкое седло.

Седло с стальными стременами,

Чепрак с златыми бахромами.

___

Конь богатырский ржёт, грохочет,

Главою и ушми трясёт;

Сыру землю

 ногами топчет; –

Со удил влажна пена бьёт.

Кого же ждёт сей конь ретивый?

Кто будет тот ездок счастливый? –

___

Выходит молодец удалый

По-богатырски разодет:

На нём мундир московский алый,

На нём и шарф, и эполет,

Камзол обшитый галуном,

Булатна сабля с темляком.

___

А на головушку уборну

Он надевает шляпу чёрну. –

На шляпе бел султан дрожит.

И сабля с шпорами звучит.

Он на добра коня садится,

Ретивый конь под ним гордится.

___

Он тронул шпорами коня:

«Вези ты, добрый конь, меня!»

Конь с рыцарем стрелой пустился;

Огонь и дым в ноздрях открылся.

Сыра земля под ним дрожит;

За ними сера пыль летит. –

Куда так рыцарь быстро мчится?

Не в поле ль ратное стремится,

Чтоб мстить отечества врагам? –

О как он будет страшен там!..

___

Но что я вижу? – Рыцарь бранный,

Скажи, куда так едешь ты?

Таков ли путь тобой избранный?

Иль вижу сонные мечты?

Или то истинны приметы,

Что рыцарь едет у кареты?

В порядке с задним колесом

Считает спицы он верхом?

___

Не столько подвиг сей достоин,

Чтоб в нём трудился храбрый воин!

А вот! Нахалливо в карету

Он, выпуча глаза, глядит; –

Кого же видит там? – Брюнету; –

Брюнета – грудь его щемит.

___

Брюнета хороша – прекрасна

Осанкой, взором и лицом;

Но грудь Брюнетина бесстрастна

Пред сим удалым молодцом.

Наш рыцарь едет вкруг кареты,

Наш рыцарь вьётся вкруг Брюнеты,

То с той сторонки, то с другой;

Но нет удачи никакой.

___

Ни в путь, ни в дело все пролазы;

Он слышит лишь одни отказы; –

Но он ещё надеждой льстится;

Ещё кипит горюча кровь;

Он мнит, что двица стыдится

Открыть ему свою любовь.

Он думает ещё атакой

Брюнеты милой сердце взять;

Но крючкотворской, знать, ухваткой

Сердец нельзя завоевать.

___

И вместо страстного ответа,

Открыв окошечко, Брюнета

Сему богатырю пригожу

Учтиво наплевала в рожу,

Сказала прямо наотрез,

Чтоб больше он в глаза не лез:

«Чтоб больше, рыцарь, не трудиться,

Извольте взад поворотиться!

Да просим милости вперед

Не врать таких мне глупых бред».

___

С досады рыцарь наш задохся;

Хотел схлебнуть, бедняк – обжёгся; –

Насупил богатырску морду,

Поворотил коня назад;

Согнул свою осанку горду

И в землю свой потупил взгляд;

А богатырской неудачей

И бодрый конь его сталь клячей.

Срз.

_________________

Меланхолик на кладбище

Сокройся, адска света лесть.

Беги отсели, ухищренье!

Беги, ехидное смиренье.

Беги, неправда, злоба, месть!

___

Бежать? Кому? Кого бежать?

Здесь всё в безмолвье цепенеет,

И трепетна луна темнеет...

Меня ль боится освещать??

___

Не крой, не крой своих лучей,

О Цинтия!* не крой за горы:

Я не злодей, я не злодей!

Дай бросить на тебя мне взоры.

___

Из-под гробов бьёт ключ к той жизни,

Где умирать забудем мы...

Там князь, там царь нам будет ближний,

Там бед нас не обляжут тьмы...

___

Злодей! гробницам без боязни

Поверить можешь ты себя –

Не бойся светского суда.

В нём редких постигают казни...

___

Здесь можешь сердцем потужить,

О друг, обманутый навеки,

Здесь можешь ты и то забыть,

Как злы под солнцем человеки!

___

Здесь умолкает стон забот.

Здесь откровенность не страдает...

Здесь блеска пыль не потемняет...

Но ах, никто сюда нейдёт!

___

Когда б, снедаемый честями,

Не жмурил пред могилой глаз,

Тогда у трона... меж льстецами

Сказал бы правду он хоть раз...

___

Скупец, направь сюда свой путь,

Забудь о бедности томленье!..

Тебе без денег отдадут

Кусок земли на погребенье...

___

Богач, и ты бежишь?! И ты?

Тебе никто здесь не наскучит.

Здесь бедных вопль тебя не мучит;

Нет более здесь нищеты.

___

Красавица, куда идёшь?!

На безобразье и не взглянешь...

Но твой румянец не увянет,

Когда на кладбище вздохнёшь...

___

Почто дрожишь? Надгробный крест

Тебе нимало не мешает

В прекрасны кудри розу вплесть…

Жених тебя не забывает.

___

О Люди, иль страшна вам смерть?!

Шестидосточный дом дубовый?

Кто раньше с чувством сим знакомый,

Тому не больно умереть.

___

На куче тлеющих костей,

При треске грома, в час полночи,

Сомкну сна жаждущие очи

Приятней, чем на ложе фей.

___

Не лести злоковарный тон

Мне возвестит восход Авроры,

Но роковой могильный звон

И погребательные хоры.

___

Кто ж будут здесь мои друзья?

Не вы, златые лицемеры,

Не вы, в овечьей коже звери!

О тени! с вами буду я.

___

А если скорбь меня стеснит?

Что ж? эхо погрустит со мною,

Коль слёзы потекут рекою,

Ветр свеет их и осушит.

___

Но я уж плакать не могу:

И слёзы высохли с душою.

Гнетущую меня тугу

Беру в товарищи с собою.

___

Со мной она среди холмов,

Со мной среди лесов дремучих,

Со мной среди песков зыбучих,

Со мной средь пира и гробов.

___

И с кем несчастный подружт?

«Он бледен! Следственно – распутник.

Он плачет! Следственно – преступник».

Вот как счастливец заключит.

___

Вот для чего я с вами, гробы!

Признайтесь: сколько тлеет в вас

Жертв человеческия злобы?

Тс!.. Шепчет подземельный глас:

___

«Сего сразил жестокий глад

Сарданапала* пред вратами.

Сей пал за то, что меж князьями

Твердил: "Наслдят злые ад"».

___

«Там под полусогнившим пнём

Сотлел убитый клеветою.

Внемли плачевной тени вою...

Так стонет нощию и днём!»

___

«Здесь юноша, на утре дней

Бессмертьем дышащий и славой,

Заране от своих друзей

Удавлен зависти отравой».

___

Умолкни, горестная весть!

Ты слишком – слишком справедлива…

Но ты ужасна, хоть нельстива...

Куда ж стопы свои унесть?

___

Наставь меня: где правды трон?

Где истины не вянут крины?*

Где сильные земли бессильны?

Где незнакомы: плач и стон?

___

Скажи мне: где не смеют враны,

Орлиных потоптать следов?

Наставь меня: где обезьяны

Безумцам не вскружат голов?

___

«Нигде, несчастный пилигрим!

Без терна не алеют розы...»

Так верно вами, горьки слёзы,

Мы хорошо людей смешим...

___

Слепотствуй, злобная фортуна!

И обольщай, как ты, слепых.

Бьёт час! – Обрушится подлунна,

Любимцев погребёт твоих...

___

А там – в превыспренних чертогах

Прозябнут лилии добра.

Они тебе – тебе, кто Бога

Не весил на куске сребра.

______________

Песнь, посвящённая ирою, потерявшему ногу в

Лейпцигском сражении

Герой, ты долг исполнил свой:

Любил отечество без лести,

И за него свою лил кровь!

Священна такова любовь!

___

Не любит тот страны своей,

Кто одного себя в ней видит,

Кто для того на брань спешит,

Чтоб алчность злата утушить.

___

Не любит тот страны своей,

Кто чахнет от любви ко славе,

И, не умея стать в ряду,

Уж хочет равным быть вождю.

___

Не любит тот страны своей,

Кто растопясь, как воск от зноя,

Пред вспыхнувшим любви огнём,

Желает милым быть – с мечём.

___

Не любит тот страны своей,

Кто верен Марсу лишь дотоле,

Пока алмаз иль изумруд

Отважную украсят грудь.

___

А там... и шарф его и меч,

И страшный шлем огнепернатый,

А с ними и воитель сам

Падёт к Миладиным ногам…

___

Кто ж любит истинно свой край?

Тот, у кого отцовы слёзы,

Стенящи братья, сестры, мать

Не возмогли меча отнять.

___

Тот, кто лишась одной ноги,

От раны чуть влачит другую,

Кто, опершись на костылях,

Грустит: зачем он не в боях?

___

Тот, кто на уязвленную грудь

Поникнув, в умиленье плачет,

Что русская течет в нём кровь –

Священна такова любовь!

___

Тот, у кого не братска

смерть

Исторгла жалобные вздохи...

Можайск, тебе – тебе сей стон:

«С бессмертными не умер он!»

Георг. Райдаровский.

Меньшой брат героя убит в Можайском сражении.

_______________

ПРОЗА

Утешение для несчастных, родившихся 29 февраля

(Из Лихтенберга)*

Кто что ни говори, а право, человек, который только через

четыре года должен праздновать день своего рождения, не похож на

обыкновенных людей. И такой, по многим отношениям, очень мало

разнится от немалого числа бедняков, у которых слишком много

отцов. Ибо, что приятнее для бессмертного существа, в нас

обитающего, как не то, что он видит, когда и кроме его существа того

же рода радуются его бытию и жизни? Пусть радость сих существ

бывает очень часто и не самая искренняя, нет нужды, во всяком

случае, не менее приятно видеть, что сии существа принуждены так

делать, как будто они радуются. Правда, искренняя радость выражает

любовь; но зато неискренняя показывает опасение или уважение,

которые во многих случаях ещё несравненно выгодней. Из сих-то

изъявлений радости несчастное творение, родившееся 29 февраля, по

самому короткому счёту своей жизни теряет, по крайней мере,

семьдесят пять чистых процентов в сравнении с другими людьми.

Каково это? Чтобы то ни было, – желание в прозе, стишки, или

настоящие стихи, ленточки, цветочки, пирожки, фейерверки,

иллюминации и пушечные выстрелы, – все 75 процентов нет, как нет.

Всё это ещё не так важно. Но если, положим, что сей несчастный есть

правитель области, или директор городского училища, имеющий

право вынуждать доброхотные подарки на день своего рождения; как

ему быть? Может ли он требовать подарка каждый год, когда следует

ему в 4 года получить его только однажды. И так 29 числа февраля в

тех годах, в которых сей месяц имеет только 28 дней, не суть ли

истинные греческие календы?* Но сии календы суть только

стихотворное ничто, а 29 февраля три раза в каждые 4 года

составляют действительное прозаическое ничто общежития и

ежедневного обихода. В таком случае это уже нечто другое, то –

только на словах, а это – и ощутительно.

Всё доселе сказанное относится только к физическим ущербам;

с нравственной стороны потеря ещё более. Если кто-нибудь хочет в

день своего рождения положить закон что-нибудь вперёд делать, или

не делать, например господин такой-то – ранее вставать, или в

следующем году непременно прочитать всю Библию, или более не

пить водки – какая-нибудь дама

; – то натурально для такого человека

все подобные зарекания пропадают. Но, скажут, у них всё-таки есть

день нового года. – Это всё еще ничего; потому, что и обыкновенные

люди имеют день нового года, но всё этим не убавляется ничего из 75

процентов.

Что ж делать, наконец? Чем помочь этому, посмотрим: хотя

человек родится в известный день и в известное число; но его

вступление в свет, его первый вздох есть дело одной минуты. В сию

точку времени солнце находится в известной точке эклиптики. Итак,

он точно годом старее будет, когда солнце в первый раз после того

опять вступит на ту же точку эклиптики, и гражданский день, в

который сия точка времени случается, есть день рождения человека в

истинном смысле, как бы он впрочем по календарю ни назывался.

Это, кажется мне, очень ясно. Итак, задачу: когда ты должен

праздновать свой день рождения, если ты родился 29 февраля,

можно разрешить следующим образом:

1) пусть тебе скажут секунду, минуту, или час твоего рождения,

или возьми этот день из метрической книги; и поелику ты не целый

день рождался, то в последнем случай должно принять что-нибудь

определенное, например половину дня, следственно 12 часов

пополуночи или полдень.

2) Приищи в астрономическом календаре на год, в котором ты

родился, место солнца (долготу его) для сей точки времени. Если сам

ты можешь сделать вычисление, то тем лучше, но в таком случае ты,

вероятно, не сделал бы такого глупого вопроса.

3) Равным образом в календаре того года, в котором ты хочешь

праздновать день своего рождения, приищи день, в который солнце

точно ту имеет долготу, и это твой день рождения, какой бы он ни

был и как бы он ни назывался.

Здесь говорится о немецких дамах. – Примечание переводчика.

Делая таким образом, ты удивишься, когда увидишь, что, даже

если б ты и в другой день родился, например 1 мая, всё-таки по

известным обстоятельствам должен бы праздновать свой день

рождения то 30 апреля, то 2 мая, и что даже дни рождения высоких

особ очень часто ложно бывают празднуемы, и следственно не один

только родившийся 29 февраля должен праздновать свой день

рождения в другой день, а не в тот, который ему показывает

обыкновенный способ. Это основывается на том обстоятельстве, что

год состоит не из круглого числа 365 дней, но почти из 365 дней и 6

часов; а нам при наших житейских занятиях некогда справляться с

такими дробями дней, почему даже и с самим годом не лучше бывает,

как с нами и с высокими особами, и его день рождения, по крайней

мере, 3 раза в каждое четырёхлетие празднуется ложно. Часто

веселятся и торжествуют о смерти старого года, когда он в самом

деле еще 18 часов должен томиться, и приветствуют новый за 18

часов прежде, нежели он родится. Следующая таблица довольно

хорошо покажет, когда именно родившийся 29 февраля должен

праздновать день своего рождения.

Родившийся 29 февраля поутру в 12 часов:

Должен праздновать день, или лучше сказать, час своего рождения:

В первый год 28 февр. поутру в 6 часов.

Во второй 28 февр. в 12 час. по полуночи.

В третий 28 февр. вечером в 6 ч.

В четвёртый 29 февр. в 12 ч. пополудни.

Родившийся 29 февраля в 6 ч. утра:

В первый год 28 фев. в 12 ч. пополуночи.

Во второй 28 февр. в 6 ч. вечера.

В третий 28 февр, в 12 ч. пополудни или 1марта.

В четвёртый 29 февр. в 6 ч. утра.

Родившийся 29 февраля в 12 часов пополуночи:

В первый год 28 февр. в 6 ч. веч.

Во второй 28 февр. в 12 ч. пополудни или 1 марта.

В третий 1 марта в 6 ч. поутру.

В четвёртый 29 февр. в 12 ч. пополуночи.

Родившийся 29 февраля вечером в 6 часов:

В первый год 28 февр. в 12 ч. пополудни или 1 марта.

Во второй 1 мар. в 6 ч. утра.

В третий 1 мар. в 12 ч. пополудни.

В четвёртый 29 февр. в 6 ч. вечера.

Из сего видно, что час рождения, которым определяется самый

день рождения, каждый год надобно праздновать 8 часами позже,

пока наконец високосный год все поравняет.

С немецкого. Гонорский.*

_____________

Разговор между двумя мертвецами и Меркурием

Меркурий, английский поединщик и дикий североамериканец.

Поединщик.

Пока Харон переправится к нам с другой стороны Стикса,

позволь мне, Меркурий, поговорить с диким североамериканцем,

которого ты сюда со мною привёл. Я никогда не видал такого рода

людей. Какой у него свирепый взгляд! – Послушай! Как тебя зовут?

Ты, конечно, говоришь по-английски?

Дикий.

Да! Я выучился языку сему в ребячестве, проживши несколько

лет между англичанами в Новом Йорке. Но я возвратился к могокцам,

храбрым моим землякам, прежде нежели достигнул совершенного

возраста; и, будучи при продаже рому бесчестным образом обманут

одним из твоих соотчичей, старался всегда после того не иметь с

ними никакого дела. Однако же я сражался за них вместе с прочими

моими земляками в последнюю против французов войну; и убит,

находясь в партии для сдирания кожи с черепов неприятельских. Но я

умер в полном удовольствии; ибо собратья мои одержали победу; и

покуда меня застрелили, удалось мне к славе моей снять кожу с семи

мужчин, пяти женщин и нескольких младенцев. В прежнюю войну

совершил я гораздо блистательнейшие подвиги. Меня называют

Кровожадным Медведем; имя сие дано мне для означения моей

лютости и неустрашимости.

Поединщик.

Моё почтение, господин Кровожадный Медведь: я ваш

покорнейший слуга. Меня зовут Фомою Пошуэлом. Фамилия моя

очень известна в Артуре. Я родом дворянин, а ремеслом картёжный

игрок и человек с честью. Убивать людей на похвальных поединках

моё дело; но я не мастер резать женщин и младенцев.

Дикий.

Так мы воюем. У каждого народа свои обычаи. Но я

догадываюсь по твоему свирепому виду и по скважине, которая

видна в груди твоей, что ты так же, как и я, убит, находясь в партии

для сдирания кожи с черепов неприятельских. Как же то могло

случиться, что неприятель твой не ободрал твоей головы?

Поединщик.

Я убит на поединке. Друг мой ссудил меня некоторою суммою

денег. Но спустя два, или три года подвергнулся он сам крайнему

убожеству, и захотел, чтоб я с ним расплатился. Мы сошлись в Гайд-

Парке. Противник мой не умел драться на шпагах; а я был

искуснейший фехтовальщик в Англии. Я дал ему три, или четыре

раны, но, наконец, он с таким бешенством на меня устремился, что

привёл меня в замешательство и пронзил в лёгкое. На другой день я

умер, как человек с честью, равнодушно и без раскаяния. Однако и он

вскоре за мною последует, ибо лекарь объявил, что раны его

смертельны. Говорят, что жена его умерла с печали, а смерть его

приведёт к погибели всё его семейство, состоящее из семерых детей.

Таким образом я весьма уже отомщён и утешен! Что до меня

касается, то у меня нет жены: я всегда гнушался женитьбою;

любовница моя найдет верное средство прожить и без меня; а дети

мои не останутся без призрения в воспитательном доме.

Дикий.

Меркурий! Я не сяду в лодку с этим негодяем. Он умертвил

своего согражданина; он умертвил своего друга! Наотрез говорю

тебе, что не сяду в лодку с этим негодяем. Лучше для меня

переправиться вплавь через реку; я плаваю, как утка.

Меркурий.

Переплыть через Стикс! Нет! Ты нарушишь законы Плутонова

царства. Ступай в лодку и успокойся.

Дикий.

Не говори мне о законах: я дикий и мне они неизвестны.

Поговори о них с англичанином. В его отечестве есть законы; но ты

видишь, что он их не уважал. Они бы не позволили ему умертвить

своего согражданина, и притом за то, что он потребовала своих денег.

Я уверен, что англичане варвары; они не могут быть свирепыми до

той степени, чтобы подобные поступки признавались у них

законными.

Меркурий.

Ты справедливо осуждаешь англичанина; но тебе ли огорчаться

убийством, когда ты сам умерщвлял сонных женщин и младенцев в

колыбели.

Дикий.

Я убивал одних неприятелей. Я никогда не умертвил моего

согражданина; никогда не умертвил моего друга. – На! Положи в

лодку моё покрывало; но смотри, чтобы убийца на нём не сидел, или

притронулся к нему. Иначе я брошу покрывало моё в огонь, который

виден на той стороне Стикса. Прощай – я решился переплыть через

Стикс.

Меркурий.

Сим прикосновением жезла моего лишаю тебя всей твоей силы.

Плыви теперь, когда можешь.

Дикий.

О, могущественный чародей! – Возврати мне мою силу. Право, я

не выйду из повиновения.

Меркурий.

Возвращаю тебе силу твою, но веди себя порядочно, и поступай

по моим приказаниям. В противном случае опасайся гораздо худших

последствий.

Поединщик.

Отдай его, Меркурий, в мои руки. Пусть он будет под моим

присмотром. Слушай, дикий негодяй! Как ты осмелился презирать

моим сообществом? Знаешь ли ты, что в Англии принимали меня в

лучших собраниях?

Дикий.

Знаю, что ты бездельник. Не заплатить долгу! Убить друга,

который ссудил тебя деньгами, за то, что он от тебя их потребовал!

Прочь с глаз моих! Я утоплю тебя в Стиксе.

Меркурий.

Постой. Повелеваю тебе, чтобы ты не делал никакого насилия;

разговаривай с ним без сердца.

Дикий.

Должен тебя слушаться. – Ну! Скажи мне, какое находили в тебе

достоинство, что принимали тебя в хороших обществах? Что ты умел

делать?

Поединщик.

Ты уже слышал от меня, что я играл в карты, сверх того у меня

был хороший стол. Ни в Англии, ни во Франции никто не ел лучше

меня.

Дикий.

Так ты ел хорошо! Да едал ли ты печёнку, стегно, или плечо

убитого француза! Вот разве славное кушанье! Мне на моём веку раз

двадцать доставалось лакомиться французятиною. Я всегда держал

хороший стол. Жена моя во всей Северной Америке почиталась

искуснейшею в приготовлении французского мяса. Ты, чаю, согласен,

что кушанье твоё никак не могло сравниться с моим?

Поединщик.

Я бесподобно танцевал.

Дикий.

Попляши-ка со мною. Я целый день в состоянии плясать; и

пропляшу военный танец с большею живостью, нежели кто-либо из

моих земляков. Покажи ты нам свое искусство! Что же ты стоишь,

как столб? Неужели Меркурий ударил тебя своим жезлом? Или ты

стыдишься показать нам, как ты неловок и нескладен! Если бы

позволил мне Меркурий, то бы я тебя заставил протанцевать так, как

ты ещё никогда не танцевал. Говори же, что ещё знаешь ты, негодный

самохвал?

Поединщик.

И я должен всё сие переносить! О небо! Что мне делать с этим

нахалом? У меня нет ни шпаги, ни пистолетов, а тень его, по-

видимому, вдвое против моей сильнее.

Меркурий.

Отвечай на его вопросы. Ты сам желал вступить с ним в

разговор. Он нехорошо воспитан; но ты узнаешь от него несколько

истин, которые поневоле должен будешь выслушать от Радамонта*.

Он тебя спрашивал: что ещё умел ты делать, кроме того, что ты ел и

танцевал?

Поединщик.

Я весьма приятно пел.

Дикий.

Ну так пропой же мне свою надгробную, или военную песню. Я

тебя вызываю петь. – Но он онемел! Он лжец, Меркурий. Всё врал,

что ни говорил; позволь мне вырвать у него язык.

Поединщик.

Меня называть лжецом! – Но ах! Я не смею мстить ему. Какое

бесчестье для всей Пошуэловой фамилии! Вот сущее мучение!

Меркурий.

Прими от меня, Харон, сих двух диких. Может ли глубокое

невежество оправдать сколько-нибудь могоцка в ужасных его

злодеяниях; о том пусть Минос* рассудит. Но что сказать в пользу

англичанина? Не то ли, что поединки вошли в обычай? Но сие

извинение ни к чему здесь для него не послужит. Не честь побудила

его обнажить шпагу против своего друга, но фурии, и – к ним должно

его отправить.

Дикий.

Если должно изверга наказать, толкни его ко мне, Меркурий. Я

великий мастер мучить. Вот тебе, бездельник, на первый раз

несколько от меня пинков.

Поединщик.

О честь моя! Бедная моя честь, какому подверглась ты

поруганию.

(С английского).*

________________

III

СМЕСЬ

Песнь итальянская

Что вы, женщины, такое?

Мы не можем вас понять,

Вы создание смешное –

Больше ничего сказать.

___

Млы, скромны, тихи, нежны,

То любезны, – а подчас,

Жёстки, вспыльчивы, железны…

Не поймёшь, ей Богу, вас.

___

Что захочет – то с собою

Может женщина творить;

То представиться больною,

То казать здоровой вид.

___

Весела – тогда крушится;

Если ж точно грусть придёт,

Не грустит – а веселится,

И танцует и поёт!

___

Ежели кого полюбит,

Говорит: «терпеть нельзя».

Кто ж противен ей, так будет

Уверять: «люблю тебя».

___

Что вы, женщины, такое?

Мы не можем вас понять,

Вы создание смешное –

Больше ничего сказать.

___

Вы бессильны – но над нами,

Вы имеете всю власть,

Горе с нашими сердцами,

Если в сети к вам попасть.

___

Сердце как своё ни спрячешь,

Вы отыщите его,

Загорюешь и заплачешь –

Вам и надобно того.

___

Лжёт пословица старинна,

Хоть пословица она:

Будто бы глава мужчина,

А раба ему жена!

___

Женщины, вы нам услада,

Беспокойство и покой,

Наша радость и досада,

Вы наш ад – вы рай земной!

___

Словом: ваши мы игрушки,

Мы мячи и кубари,

Мы рулетки и котлюшки,

Мы рабы, а вы – цари!

_____________

К …

(При поднесении ей для прочтения романа «Эвелина»

)

Позвольте поднести роман вам «Эвелину»*,

В котором ни пещер, ни манускриптов нет.

Вы в нём увидите картину,

Вступающей девицы в свет.

Какая девушка прекрасна!

С какою доброю и ангельской душой!..

Начто терять слова напрасно.

Не лучше ль выразить одной

Её достоинства строкой?

Сия девица – образ твой!

_____________

Билетцы

Доколе фрак был нов – дотоле надевал.

Доколь была мила – дотоле обожал!

Сочинение мисс Берни.

Ты думаешь и впрямь, что я тебя любила?

Твой болен кошелёк, и я – тебя забыла.

Не кляни мою измену,

Люди любят перемену.

______________

Триолет

Я мнил: «влюбиться невозможно»,

Пока Алины не видал.

Теперь же чувствую, что ложно

Я мнил «влюбиться невозможно».

Влюбиться очень – очень можно,

Когда Алину кто узнал!

Я мнил: «влюбиться невозможно»,

Пока Алины не видал!

_______________

Довольный

Кончились мои желанья!

Умерла моя жена,

Сорок бочек есть вина,

Есть красоточка Маланья, –

Кончились мои желанья!

_______________

Песнь немецкая

Случилось бедному Степану

Узреть Лизету – полюбить,

И получивши в сердце рану,

Лизете эдак говорить:

___

«Лизета, будь навек моею,

Хотя я беден – не богат;

Однак любить тебя сумею

Без мраморных больших палат,

___

Поверь, любовь не в тех палатах,

Где, растянувшись, роскошь спит,

Любовь бывает чаще в хатах,

Там – где умеренность сидит».

___

Лизете должно б посмеяться

Степана бедного словам,

Она – ну плакать, обниматься,

Да и пошла с Степаном в храм.

___

Довольно хорошо пожили

Степан с Лизетой год, другой,

Да только ж счастливы и были

Довольные своей судьбой.

___

Их сильно бедность одолела,

Притом же парочка детей...

Лизета поздно тут узрела,

Что бедный муж Степан у ней.

___

Не стало пищи, ни одежды,

Не знают, как на свете жить –

С детьми, без денег, без надежды,

Осталось: под окном просить!!

___

Вот вам примерчик заблужденья,

Картины не забудьте сей!

И не женитесь без именья,

Чтоб не клянуть судьбы своей.

Мслвч.

________________

А. О. Ж.

Грустишь, сироточка, что кровных нет с тобой,

И я подвержен стал нынь участи такой:

Невинность, не грусти и перестань жалеть,

Сей вздохами наполнен свет,

Хоть нет и матери – в могиле твой отец,

Зато твой опекун – Творец!

М. С.

______________

Воззвание к женщинам

Волосы седеют,

Зубы уж падут –

Душеньки! Прощайте:

Не могу любить!

Сорок лет с десятком

Я страдал от вас;

За любовь в награду

Презираем был.

Вряд ли вы найдёте,

Чудака, как я?

Душеньки! Судите,

Что я потерпел?

Обижали много,

Я же всё любил.

Всем я без различья

Угождать желал;

Всех я без разбору

Женщин лишь любил.

Обожал и Машу,

Кате строил куры;

Чуть не застрелился,

Надю как узнал.

По свету скитался

За Павлиной вслед.

Верочки увидев

Милой башмачок

Вовсе я рехнулся,

Сашу позабыл.

Лишь страдал, томился,

А не был любим!

Ждал в вас утешенья,

Толку не нашёл.

В глазки вам смотревши,

Юность прозевал;

Вкруг вас всё бродивши,

К старости прибрёл!

Спохватился поздно;

Проку нет во мне.

Стар и лыс, седею –

Мне ли уж любить!! –

___

Милые, утешьтесь!

Не совсем беда!

Сжальтесь над несчастным,

Улыбнитесь мне.

Наградите службу,

Полюбив меня.

Я жесток не буду;

Я не так, как вы –

Презирать не стану,

Отвечать готов.

Вы пожмёте ручку,

Улыбнусь тотчас.

Молвите словечко,

Поцелуй готов.

Я хотя старенек,

Сердце есть во мне.

Зябну хоть в Петровку,

Кровь ещё кипит.

Коль очки надену,

С нежностью смотрю.

Не мешал бы кашель,

Прокричу: увы!

Брошусь на колени,

Трость бы лишь была.

Волосы седеют,

Зубы хоть падут;

Душеньки, не плачьте,

Я могу любить!

Г. Квитка.*

_____________

Хор поэтов

(в первый день Нового Года)

Наша братья, восхищайтесь!

Восхищайтесь – Новый Год!

Работать приготовляйтесь,

Чтоб настачить сотню од.

___

Этот день для нас важнее,

Нежель ярмарка купцам.

Мы бываем веселее,

Хабара большая нам!

Мслвч.

________________________________________

Примітки редактора інтернетної публікації

«Харьковский Демокрит» – перший за часом журнал в Україні

(поряд із журналом «Украинский вестник», який почав видаватися

одночасно і друкувався в тій же друкарні). Періодичне літературне

видання переважно гумористично-сатирично-іронічного спрямування

(але є подекуди і твори не жартівливі). І перше періодичне видання,

де надруковано тексти українською мовою. (Перші частини «Енеїди»

Івана Котляревського було надруковано ще раніше, але то було

видання книжкове, а не періодичне, і вчинене за межами України, в

Санкт-Петербурзі). Проте здебільшого – тексти великороською.

Друкувався «Харьковский Демокрит» у друкарні Харківського

університету. Видавався 1816 року щомісяця з січня по червень

включно. У журналі друкувалися твори авторів Слобожанщини, а

також переклади ними текстів закордонних літераторів. Усього

видано шість книжок журналу (або шість зв'язок, як називав його

номери засновник та видавець).

Демокріт – давньогрецький філософ, відомий, крім іншого,

гарним почуттям гумору та веселою вдачею. «Харьковским

Демокритом» видавець назвав свій журнал за аналогією з

петербурзьким журналом «Демокрит», якого було видано лише два

номери.

У цій інтернетній публікації тексти приведені в основному у

відповідність до нинішніх великороського та українського правопису.

Але подекуди збережені особливості цих мов початку

дев'ятнадцятого століття для історичного колориту.

«Харьковский Демокрит» видавався незабаром після перемоги

Російської імперії та її військових союзників над Наполеонівською

Францією (що в тій війні, звісно, брали участь і українці), тому

чимало творів у журналі присвячені цій темі і просякнуті імперським

пафосом. Українська національна самосвідомість лише готувалася

згодом дати перші паростки. Сучасному українському читачеві не

варто засуджувати авторів «Харьковского Демокрита» в тім, що

живучи в Україні, вони писали твори великороською мовою. Адже

нова українська література почала свій справжній розвиток пізніше.

Григорій Квітка-Основ'яненко (один із авторів «Харьковского

Демокрита») тоді ще не почав писати творів українською мовою.

Тарасові Шевченку було лише два рочки від народження. Іван

Котляревський, котрий свою «Енеїду» взявся писати за 22 роки до

появи «Харьковского Демокрита», закінчить роботу над цією своєю

віршованою епопеєю аж за 26 років після існування «Харьковского

Демокрита». А переважна більшість класиків української літератури

у час «Харьковского Демокрита» ще і не народилися. Нова українська

література у той час була навіть, образно висловлюючись, не

немовлятком, а зародком, ембріоном. Тож той факт, що засновник та

видавець «Харьковского Демокрита» Василь Маслович все ж написав

та видав у своєму журналі і трошки українських текстів (у першому,

п'ятому та шостому номерах журналу), вже можна вважати великим

на той час проривом і майже чи не літературним подвигом.

Декан Гавриил Успенский – Гавриїл Петрович Успенський

(1765-1820) – історик, професор Харківського університету.

… пиесы… – Словом «пієси» видавець тут називає не п'єси,

тобто драматургічні твори, а будь-які тексти.

В. М. – Василь Григорович Маслович (1793-1841) – український

(харківський) поет, гуморист, сатирик, байкар, журналіст, науковець-

філолог, випускник Харківського університету, засновник та

видавець журналу «Харьковский Демокрит», а також автор більшості

текстів, що друкувалися там. Його твори в журналі підписані словом

«Мслвч».

Подле Лопани… – Лопань – одна із річок, що протікають

територією міста Харкова; в історичному центрі міста у неї

вливається річка Харків.

… дочь Харька была… – Згідно з однією із харківських легенд

назва міста Харкова йде від козака на ім'я Харько (Харитон), який,

нібито, був першим поселенцем на цьому місці. Зрозуміло, це не є

історичною правдою. Назва походить від річки Харків, на берегах

якої стоїть місто, а річка так називалася задовго і до заснування там

міста, і до заснування козацтва. Існують і інші легенди. Наприклад,

згідно з однією із них, викладеною Григорієм Квіткою-

Основ'яненком у прозовому творі з тією ж назвою «Основание

Харькова», засновником Харкова був, мовляв, його предок Андрій

Квітка, нібито син московського боярина, що буцімто виріс у Києві, в

будинку поляка – київського воєводи.

Продолжение впредь. – У цьому першому номері «Харьковского

Демокрита» надрукований перший розділ першої частини поеми

Василя Масловича «Основание Харькова». Вся ця поема, написана на

початку 1815 року, складається із трьох частин. У «Харьковском

Демокрите» надруковано також другий розділ першої частини та

другу частину (у 6-му, червневому номері). Третя частина не була в

журналі надрукована. Повний текст поеми, всі три частини, були

опубліковані 1890-го року, за 49 років після смерті поета, окремою

книгою, під іншою назвою «Сказка про Харька, основателя Харькова,

про дочь его Гапку и батрака Якива». Книжковий варіант дещо

відрізняється від журнального, але не суттєво. Ця книга, як і

«Харьковский Демокрит», була надрукована у Харкові. Її видавцем

виступив Микола Васильович Маслович, син поета. Книга викладена

в Інтернеті, тому читач, за бажанням, може легко з нею

ознайомитися.

Четвероногих сибаритов… – Маються на увазі свині. Сибарити

– пусті особи, розпещені розкішшю. У широкому значенні, особи, які

живуть у розкоші, задоволеннях і ледарстві, і люблять їх. (Від назви

давньогрецької колонії Сібаріс, що прославилася багатством та

розкішшю).

Нахимов – Яким Миколайович Нахімов (1782-1814) –

український (харківський) російськомовний поет-сатирик, байкар,

педагог, випускник Харківського університету. У «Харьковском

Демокрите» його твори публікувалися посмертно.

Из Бори, Плиния, вы можете узнать… – Жан-Батіст Борі де

Сен-Венсан (1778-1846) – французький біолог та мандрівник. Йдеться

про його книгу «Подорож на африканські острови» (1803). Гай Пліній

Секунд (Пліній Старший, 23-79 роки н.е.) – давньоримський

літератор-енциклопедист. Йдеться про VIII том його

тридцятисемитомної енциклопедії «Природнича історія».

… ниж умом, Ниж инстинктом… – Застарілий союз «ниж»

означає заперечення; тобто наведене словосполучення значить:

«вовсе не умом, вовсе не инстинктом».

… перед крючком… – «Крючками» на той час насмішкувато

називали непорядних чиновників.

Срз. – Іван Євсейович Срезневський (1770-1819), поет, сатирик,

перекладач, учений-лінгвіст, професор Харківського університету,

батько Ізмаїла Срезневського.

… mon père и mère… – мої тато і мама (з французької).

О Цинтия! – Мається на увазі Місяць. Уособленням Місяця в

давньогрецькій та давньоримській міфології є богиня полювання

Цинтія (вона ж Артеміда або Діана).

Сарданапала – Сарданапал – міфічний цар Ассирії, який

вкоротив собі віку.

… не вянут крины? – Крін – лілія.

Из Лихтенберга. – Георг Крістоф Ліхтенберг (1742-1799) –

німецький вчений, філософ, публіцист та сатирик.

… не суть ли истинные греческие календы? – «У грецькі

календи», «до грецьких календ» – латинська приказка, що означає

строк, який настане невідомо коли або взагалі не настане. Відповідає

українським «коли рак у полі свисне», «на кінський великдень» чи

«на Миколи та й ніколи».

Гонорский. – Розумник Тимофійович Гонорський (1891–1819) –

філолог, журналіст, перекладач, випускник Харківського

університету, один із редакторів журналу «Украинский вестник»,

який почав видаватися одночасно з «Харьковским Демокритом» і

друкувався у тій же друкарні.

… от Радамонта. – Радамонт (Радамант, Радаманф) згідно з

давньогрецькою міфологією був одним із суддів у підземному світі

мертвих. Його ім'я стало загальним, як символ суворого судді.

Минос – Мінос – рідний брат Радамонта і також суддя в

потойбічному світі.

(С английского). – «Разговор между двумя мертвецами и

Меркурием» є текстом Якима Нахімова, тому він надрукований у

збірках його творів. Але у «Харьковском Демокрите» цей твір

опубліковано, на жаль, без зазначення автора.

… роман вам «Эвелину». – «Евеліна, або Історія вступу молодої

леді у світ» – роман, написаний англійською письменницею Френсіс

Берні і вперше опублікований в 1778 році.

Г. Квитка. – Григорій Федорович Квітка (літературний

псевдонім – Грицько Основ'яненко; 1778-1843) – український прозаїк

та драматург, основоположник української художньої прози та один

із основоположників українського театру (поряд із Іваном

Котляревським), громадський діяч. Саме в «Харьковском Демокрите»

він дебютував як літератор, з гумористичними віршами

великороською мовою, а також в «Украинском вестнике» (будучи

одним із його редакторів), з гумористичними листами від імені такого

собі Фалалея Повінухіна, а також із оглядами харківських новин, так

само великороською мовою.